«Joqtau»: фильм о нас, но не для нас

«Joqtau» — первый полнометражный фильм режиссёра Аруана Анартаева. Его уже показали на фестивалях в Локарно, Сан-Паулу и Гонконге, а на III Бишкекском международном кинофестивале он получил приз за лучшую режиссуру. Фильм – редкий пример казахстанского авторского кино, который привлёк внимание критиков благодаря сильной визуальной подаче и размышлениям о культуре и памяти.

Но после просмотра остаётся вопрос: это честный взгляд изнутри — или кино для фестивальной витрины?

Сюжет

Дархан (Ермек Шынболатов) не был в Казахстане больше семи лет. Учеба, работа, отношения — новая жизнь в чужой стране отдалила его от родных людей и мест. Неожиданное приглашение от деда Сагата (заслуженный деятель Казахстана Исбек Абильмажинов) поехать в аул становится поводом для возвращения. Вместе с девушкой Леной (дебютантка Ирина Балкова) Дархан отправляется в степь — не столько к деду, сколько к себе прежнему. Скромный внешне и по продолжительности (71 минут), фильм оборачивается внутренней дорогой героя к попытке попрощаться.
 

Документалистский подход

Режиссёр делает ставку на визуальное повествование — широкие, почти медитативные планы степи, выстроенные с изяществом музейной живописи. Часто кадр разделён: небо заполняют большую часть экрана, а люди, будто затерянные, остаются внизу. Этот прием подчеркивает отчуждение, смирение и молчаливое присутствие чего-то большего — традиции, истории, судьбы. За камерой «Joqtau» — Айгуль Нурбулатова, операторка с внушительным опытом: от «Так себе зимы» Ольги Коротько до фестивальных хитов «От» и «Мадина», показанных в Пусане и Токио

Сразу бросается в глаза документалистский стиль режиссёра: длительные, статичные планы, съёмка преимущественно при естественном свете и минимальное использование диалогов создают атмосферу реализма. Вставки с пленочными фотографиями, сделанными Леной, сопровождаемые её закадровым дневниковым голосом, добавляют фильму ещё одно измерение документальности, ощущением времени, зафиксированного «на плёнку».

Главный герой обращается напрямую в камеру, рассказывая о своих чувствах после известия о смерти дедушки, словно ведёт диалог с оператором — высказывается искренне и открыто, проговаривая то, что не успел сказать при жизни. В определённый момент мы перестаем видеть персонажа и начинаем ощущать присутствие самого режиссёра — Аруана. Этот прием усиливает её личностный характер.

Важно отметить, что название «Joqtau» уже использовалось ранее в одноимённой короткометражке режиссёрки из Алматы Айботы Қали. Её работа была отобрана в конкурсную программу коротких метров на фестивале женского кино Qyzqaras. В том фильме мать говорит дочери на поминках: «Если не будешь плакать громко — ангелы не услышат, и твой папа попадёт в ад». Но девочка не может — она молчит. Как и часто молчит Дархан на протяжении фильма.

Траур по утраченной связи

«Joqtau» — это визуально выверенное размышление о смерти, родине и том, как звучит тишина, когда тебе нечего сказать на своём родном языке. Фильм воплощает сам жанр «жоқтау»: древней поминальной песни в казахской традиции, где скорбь проявляется через поэзию, плач и порой молчаливое покачивание.

В режиссёрской заметке Аруан пишет: «Мои корни — в суровых степных землях. Я всегда хотел поехать с дедом в его деревню, но так и не успел, пока он был жив. Этот фильм — мой способ осмыслить его потерю и понять, что он оставил мне.»

Здесь траур — не только по человеку, но и по утраченной связи, по ускользающему времени, по культуре, которую можно чувствовать, но не всегда выразить словами. Дархан, в исполнении актёра Ермека Шынболатова, которого режиссёр использует скорее как проводника, чем героя, сталкивается не столько с похоронами деда, сколько с похоронами части самого себя — культуры, детства, принадлежности.

В одной из сцен «Joqtau» за столом поднимается тема утраты казахского языка. Любопытно сопоставить это с другим казахстанским фильмом, представленным на фестивале, — «Әбіл» режиссера Елзата Ескендіра, действие которого происходит в 1993 году, в момент распада Советского Союза. Там простые люди мечтают говорить по-русски. Одному из героев отказывают в поступлении в консерваторию из-за незнания русского языка. Спустя три десятилетия ситуация, кажется, разворачивается в обратную сторону — теперь тревога возникает уже из-за забвения казахского. Оба фильма фиксируют пограничные состояния языка как маркера идентичности, но делают это с разных исторических точек.

Приоритет формы над сюжетом

«Joqtau» не следует классической трёхактной структуре, знакомой зрителю по голливудским фильмам. Здесь нет ни поворотных моментов, ни сюжетных твистов. По этой причине фильм не для всех. Это не столько кино, сколько «музей скорби» — пространство, где время будто останавливается, и где зритель не получает готовых ответов.

Поднимаются важные темы: утрата языка, межпоколенческий разрыв, национальная идентичность, интернациональные отношения. Но фильм не предлагает решений (может и не должен), не занимает позиции — он лишь фиксирует состояние. Дархан, как и сам фильм, находится в подвешенном положении. В одной из сцен дедушка спрашивает героя собирается ли он жениться на Лене? Он отвечает, что пока не думал.

Отсутствие ярко выраженного сюжета в «Joqtau» естественным образом смещает внимание зрителя к деталям — интонациям, диалогам, описаниям. Но именно здесь фильм теряет часть своей силы. Реплики часто звучат упрощённо, слабо прописано, как будто ориентированы на зрителя, который совсем не знаком с контекстом Казахстана. Это рождает ощущение «объяснения» культуры, а не проживания её изнутри.

Персонаж Лены — иностранки — кажется добавленным скорее для того, чтобы через неё было легче объяснять очевидные вещи зрителю, не знакомому с местной культурой. У неё нет своей истории, и на сюжет она почти не влияет. Режиссёр упоминал, что в финальный монтаж не вошло много драматичных кадров— возможно, именно они были связаны с Леной.

В некоторых сценах возникает ощущение, что фильм специально подаёт казахскую реальность как нечто экзотическое. К примеру, когда Дархан рассказывает Лене про похищение невест, он делает это мимоходом, без объяснений и без попытки показать, насколько это сложная и болезненная тема. Для зрителя, который знает о Казахстане только по «Борату», это может прозвучать как обычное и допустимое явление, хотя на самом деле всё намного глубже и противоречивее. Такое обращение с культурой — кажется недостаточно бережным. При всей визуальной красоте, фильму не хватает именно этой внутренней тонкости, ощущения любви к собственной культуре не на уровне образов, а на уровне смысла.

Вывод

«Joqtau» — рефлексивное кино, дающее пространство для личных размышлений о жизни и смерти, идентичности и языке. Его медленное повествование — осознанный выбор. Многие дебютанты боятся оставлять «пустой» кадр — Аруан не боится. Он не торопит зрителя, не навязывает эмоции, а доверяет. Документальный стиль лишь оттеняет авторскую задумку, делая фильм ближе к читке семейного архива.

При этом стоит понимать: для части казахстанской аудитории — особенно вне больших городов, выросшей в контексте традиций — «Joqtau» может показаться слишком отстраненным. Но, похоже, режиссеру, Аруану было важно не угодить всем, а просто рассказать свою историю — такой, какой он её чувствует. Для кого-то этот слог будет родным, для кого-то — чужим.

В прокат картина выйдет в первой половине августа 2025-го года.

Авторка: Алтынай Момбекова