Годы голода: «Не ходи за ворота – съедят»

Куда бы вы отправились, появись у вас вдруг машина времени? В эпоху джаза, искушающую яркой и страстной жаждой к жизни или дальше, в античность – увидеть «богов и героев» своими глазами? Может лучше сразу в будущее – говорят, обед там можно распечатать прямо на принтере?

Как бы то ни было, одно мы знаем точно – вам не захотелось бы оказаться в 30-х годах прошлого века – в голой, голодной казахской степи.

Представьте себе страну ровно 90 лет назад: в одинокой юрте ветки-руки уставшей матери крепко прижимают младенца, чтобы его не забрала земля. Тележки с телами то и дело строят «мертвые башни», а детям настоятельно наказывают: «Не ходи за ворота – съедят».

Источник фото: matrica.kz

Годы голода господствовали на протяжении 3 лет, в промежутке которого погибла одна треть населения – по разным данным от 1,5 млн. до 4 млн. человек. Единого мнения о числе погибших среди историков и демографов все еще нет. Необходимо подчеркнуть, что одной из причин этому послужило намеренное искажение руководством СССР подлинной информации о количестве погибших от голода. К примеру, в работе Волкова А. Г. «Перепись населения 1937 года: вымыслы и правда» сообщается, что по окончании переписи 1937 года, Сталин обнаруживает заметную убыль населения, возмутившись результатами которой, приказывает засекретить данные переписи, а всех, кто принимал в ней участие, объявить врагами народа. Интересно, что в результате данной трагедии на протяжении всей советской эпохи у казахов было своеобразное положение в стране: будучи титульной национальностью, они одновременно были национальным меньшинством. Только по данным переписи 1999 года зафиксировано увеличение этноса – казахи составили более 50 процентов населения Казахстана. Также необходимо отметить, что еще одним «убийцей» стали эпидемии, вспыхнувшие впоследствии голода и антисанитарных условий, чему послужили долгие кочевания.

Источник фото: vlast.kz, rus.azattyq-ruhy.kz

Масштаб трагедии отразился не только в цифрах. Истощение голодом доходило до предельной степени – люди питались лепешками из колючих узколистных растений, суррогатной едой и что еще ужасающе – людьми. Поэт Г. Каирбеков в книге «Хроника великого джута» В. Ф. Михайлова вспоминает:

«Пока спустишься к реке, через несколько трупов надо перешагнуть. Там, у воды, забивают скот. К этой бойне и ползут голодные. Кто доберется – пьет кровь животных…”.

Другие питались подстилками, сделанных из шкур – из коровьей или лошадиной кожи – «главным образом дети и совсем умирающие». Об этом рассказывает Американская исследовательница Сара Кэмерон в своей книге «Голодная степь: голод, насилие и создание Советского Казахстана», опираясь на архивные записи. Там же упоминаются случаи каннибализма:

«В районе Шу, где находился пункт, выдающий еду голодным, беженец вскрыл живот умирающему человеку, вытащил его печень и отдал его другому человеку, который съел эту сырую печень».

Также известна история девочки, найденной в стоге сена, которую украли, чтобы съесть.

Источник фото: livejournal.com

Жажда жизни ли это или черствеющая человечность, судить не хватит смелости – ниже порога пирамиды Маслоу сами мы не оказывались.

Но история надолго скрылась, слова – прочно спрятались, скрип костей, разбросанных по степи – гладко подзабылись. Только в новом веку, разрывая долгое молчание, доносится эхо нового поколения: о трагедии помнят, ею интересуются. Тому пример завоевавший зрителей «ҚАШ» – о бредущем в безжизненной степи борце с внутренними бесами на фоне изматывающего голодомора. Но работа А. Сеитова играет на этом поле не одна – наша редакция рекомендует обратить взор на театральную постановку, посвященную этой теме.

На протяжении 8 лет на сцене театра им. Лермонтова скромно идет «Джут», рассказывая историю судьбы одной семьи, брошенной голодом в горестную скорбь. Спектакль не берет на себя смелость оценивать сложившуюся ситуацию, он лишь говорит о ней – через образ женщины, гордой головой переживающей голод, и мужчины, потерявшего пальцы, чтобы прокормить детей.

Фото: tl.kz

Композиция построена на двух сюжетных линиях, где контраст с «сытой» современностью заставляет поколение потребителей задуматься. А поданный с щепоткой иронии образ официантки, не брезгующей нацистскими высказываниями, оставляет после себя горькое послевкусие и вопрос – «Не в этом ли вся вина?».

Трагедия – все еще тихая, но художественный мир, словно только встающий на ноги ребенок, осторожно делает первые шаги. От нас лишь требуются протянутые навстречу руки, ведь видеть прошлое – важно, чтобы «белого» в будущем было больше.

Обложка: иллюстрация Нины Марченко